Как вагнеровцы, Шторм Z и V воюют за Украину, — интервью РДК

Как командование армии РФ ежесуточно уничтожает сотни своих же солдат и почему они переходят на сторону Украины — в интервью Новини.LIVE рассказал командир и основатель Российского Добровольческого корпуса (РДК) Денис White Rex Никитин.

Как возник РДК?

— В 2022 году РДК состоял из меня и двух моих товарищей. Сейчас нас, конечно, намного больше. Не могу говорить о численности, но давно не двое и даже не 50 человек. Российская пропаганда пытается угадать нашу численность, пишет, что нас то сто, то все операции вместо нас выполняют ССО, французские военные, английские, американские… Куча версий. Мы пополняем наши ряды, вышли на определенную систему рекрутинга и подготовки. И даже в этот момент, когда я даю это интервью, к нам едут люди.

Как проводится отбор в РДК? Ведь у вас много военных из "Шторм-Z", вагнеровцы…

— Мы должны разделять между ребятами, которые приезжают к нам из России и других европейских стран, теми, кто много лет живет в Украине, и теми, кто переходит к нам из плена. Это все отдельные группы.

Те, кто приезжают к нам из России, — наиболее пассионарная группа. Эти ребята перечеркивают свою предыдущую жизнь, сжигают все мосты, и пути назад для них уже нет. В прошлом году к нам приехали парни, которым исполнилось по 18 лет. Но у нас такая хорошая система подготовки, что некоторые из них потом принимали участие в освобождении Волчанского агрегатного завода. Горжусь ими, они становятся военными профи.

Ребята из плена — это отдельная история. Я никогда никого не оправдываю, но ситуации, при которых люди оказываются в "Шторм-Z" (или V), зачастую такие, что им не оставляют выбора. Например, парень попадает в колонию за какую-то нестрашную статью, а ему дают 2,5 года тюрьмы.

Ну, попасть в тюрьму — это уже как-то странно

— Давайте так, захотел парень покурить марихуаны, это бывает по обе стороны границы. Да, это нарушение закона, но мы не можем сказать, что 18-19-летний парень — какой-то злостный преступник.

Марихуана — это не убийство, не грабеж, не кража…

— Безусловно, но путь у них у всех один. Я много общаюсь с пленными, и в данный момент в России ситуация следующая. Стоит человеку нарушить закон, как через несколько месяцев он окажется на СВО.

Даже из СИЗО пойдет туда. Кто-то что-то мелкое нарушает, кого-то подставляют. Я лично общался с мужчинами, которых на улице останавливал патруль и внезапно находил у них патроны. Откуда они у них?

Или банальная драка, человек подрался с полицейским. На следующий день ему говорят: "Смотри, или пять лет тюрьмы за нападение на сотрудника, или шесть месяцев СВО — и будет все нормально".

Или же есть мужчины, которым осталось досиживать несколько месяцев своего довольно длинного срока, а тут вербовщики из Минобороны говорят: "Либо едешь на СВО сейчас, либо сидишь еще пять лет. Мы найдем за что". Я никого не защищаю с той стороны, они пришли на землю Украины с оружием в руках, но насколько был велик их выбор? Если так уж, по-честному.

В России есть колонии с достаточно нечеловечным режимом. Например, Владимирская. Один, наш уже, человек вынужден был подписать контракт с Минобороны, потому что попасть туда было невыносимо.

То есть эти люди — ваша так называемая целевая аудитория?

— К выбору бойцов, для которых мы открываем двери РДК, я подхожу очень тщательно. Помимо того, что нам нужны мотивированные в хорошей физической форме люди, мне еще важен климат, который мы у нас создали. Я отношусь к нашему подразделению как к ордену, как к военной организации. У нас есть распорядок, традиции, символика.

Мне важно, чтобы человек это все принимал и становился частью боевого братства. Но если я понимаю, что он из другой лиги, другого мира, — мы не сойдемся, и мне нет смысла забирать его из плена.

Кого вы не возьмете?

— Те, кто едут к нам как добровольцы, с ними всегда происходит собеседование. Бывает такое, когда молодые ребята ссорятся с девушками, и пишут: "Все, я ухожу от тебя в Русский добровольческий корпус", но когда он остынет, понятно, что никуда он уже не пойдет.

Нам важно, чтобы такие решения были обдуманными, чтобы они не принимались под давлением. И когда я общаюсь с пленными, которые желают перейти на сторону Украины и сражаться в рядах РДК, я всегда внимательно смотрю, чтобы его выбор был добровольный. Ведь он может оставаться в плену до конца войны, а может пойти на обмен.

Но если он хочет в РДК — у нас с ним начинается полноценное собеседование. Обязательно узнаю обстоятельства плена. Ведь кто-то перебегает в плен, и таких историй у нас уже много, хотя это опасно и сложно.

Что такое линия фронта? Тебе будут стрелять в спину, если поймут, что ты перебегаешь на линию врага, а если какая-то непонятная ситуация — могут расстрелять и на украинских позициях. А есть еще дроны, колючая проволока, минные поля, Днепр. Кстати, некоторые его переплывали, чтобы попасть к нам. Это огромный риск.

Сколько у вас экс-военных из "Вагнера"?

— То, что создал Пригожин, — это в некоторой степени военно-политическая машина. И что у них здорово получалось, так это делать из вчерашних зэков, если не настоящих военных профессионалов, то как минимум крутых вояк. Там действительно очень жесткая система подготовки и наказаний. Обнулять, то есть убивать без суда и следствия, насколько я знаю, пришло из "Вагнера".

При этом важно разделить. "Вагнер", который существовал до начала полномасштабной войны и действовал в странах Ближнего Востока и Африки, — это все-таки те, кто добровольно заключил контракт. Они были вольными или экс-военными. Это другая история.

"Вагнер", который с лета 2022 года стал набирать из тюрем и колоний — это иное. В наших рядах есть бойцы обоих "Вагнеров", и они себя прекрасно проявляют. Некоторые из них даже никогда не ступали на украинскую землю, но покинули "Вагнер", чтобы сражаться против РФ.

Почему?

— У них есть понятие совести и честности. Ведь даже в таких жестких подразделениях человек остается человеком. Он делает выбор — расстреливать пленных или нет, обнулять своих или пытаться избежать этой ситуации, идти вперед или сдаваться. Понятно, когда тебе говорят: "Иди вперед, или мы тебя расстреляем", то ты идешь вперед. Но некоторые парни сделали свой выбор, оставили свои контракты в Африке, приехали сюда защищать Украину. Это достойно.

Периодически вагнеровцы к нам поступают. Ведь после убийства Пригожина эта ЧВК становится историей. Кто-то пошел под Министерство обороны, кто-то еще куда-то.

Хочу напомнить, что будь это вагнеровец или другой русский доброволец — он занимает место какого-то конкретного украинца. Мы не просто сражаемся за Украину против нашего общего врага — мы еще сохраняем жизнь какого-то украинца. У него есть время чуть дольше подготовиться к отправке на фронт. Процесс, который мы вершим, важен и для Украины.

Ваш шеф — ГУР и Кирилл Буданов?

— Наш шеф — Кирилл Буданов. Мы пытались попасть во многие украинские силовые ведомства, но нас не брали. Думаю, по совокупности причин. На начало войны сложилась парадоксальная ситуация. У меня есть репутация, меня многие знали по обе стороны границы в силу моей деятельности. Мне могли доверить автомат, но не могли доверить какого-то легального статуса. Это требовало смелого решения — доверить, пускай знакомым, но все-таки гражданам России, страна которых напала на Украину.

Я пытался пробиться и в СБУ, и в ССО, и в ТРО, и в ВСУ. Возможно, где-то я стучал в закрытые двери, где-то мне давали понять "Ну ты пойми, такая ситуация…"

Было такое, когда говорили: "Чувак, сори, но ты гражданин РФ"?

— Была ситуация, когда мне сказали: "Радуйся, что ты не лежишь с мешком на голове. А бегаешь тут с автоматом, да еще живой и даже здоровый".

Давайте будем честны — 24 февраля начинается другая реальность. Начинается война, которую Европа не видела с 1945 года. По украинским городам летят ракеты, едут танки, стрельба, зверства со стороны армии РФ. И тут мы. Далеко не каждый украинец готов разбираться, хорошие мы или плохие, жили мы тут или перебежали границу.

Все слышат мой ярко выраженный московский акцент и видят мой красный паспорт — гражданин РФ. Для них это маркер, я не украинец, я не свой и чужак. А я еще хочу, чтобы мне дали автомат. Понятно, что на это смотрели, мягко говоря, с удивлением.

Были ситуации, когда на меня направляли оружие. Надо было под стволом звонить и говорить, что я хороший и нормальный, я тут давно. Мы готовы были воевать нелегально, насколько это возможно, но были проблемы с передвижением по Украине. Воевали мы за мои деньги, я купил машину, на которой мы передвигались по 4-5 человек. Но все это было какое-то пиратское подразделение. А я хотел выстроить полноценное.

Что в вас разглядел Буданов?

— В первую очередь нас разглядел мой товарищ Дмитрий, но конечно, подпись должен был поставить Кирилл Алексеевич. Думаю, что моя репутация человека идейного и надежного сыграла определенную роль. Ну и на момент нашего вступления в ГУР — мы уже начали воевать.

Уже началась история. Нам никто ничего не разрешает? Ну ок. Мы будем воевать сами, а там посмотрим. Не было такого, что уже совсем кота в мешка оформляют в Главное управление разведки. У нас была маленькая база в Донецкой области, хозяйство — так что мы вошли в ГУР как небольшая спаянная единица.

Как вам доверяли украинские военные, когда они слышали, что перед ними российские подразделения, которые еще вчера были в "Вагнере" и "Шторм-Z"?

— Играли горизонтальные связи, помогали друзья. Еще до войны хорошо знал Родиона Кудряшова из 3-й ОШБр. Я у него попросил кусочек фронта и минимальное снабжение. Он меня переспросил: "Денис, ты в своем уме? Ты действительно хочешь воевать? Ночью холодно, днем жарко, стрельба, пули…" Отвечаю ему: "Я за этим сюда и приехал". То есть мне хорошо помогала моя репутация до 2024 года.

Были смешные ситуации. На одной из позиций я сказал, что рацию в руки брать не буду. Потому что, если я со своим московским акцентом скажу, что на позиции все нормально, тогда весь сектор будет думать, что русский спецназ захватил позицию и говорит, что все нормально. Сначала мы были экзотикой, но потом о нас узнавало все больше людей. И в последствии за нас стали говорить уже дела наших бойцов.

Почему РДК не на Курщине?

— Мы брали участие в освобождении агрегатного завода в Волчанске, когда как раз началась операция на Курщине. Поэтому никак не могли поддержать ее. Месяц были заняты на Волчанском заводе, а это огромный комплекс зданий, непростая работа. Там намертво стали бойцы 138-й бригады РФ и не собрались уступать.

Недавно получил доступ к телефону одного из командиров гарнизона. Там было обращение к Минобороны РФ, в котором он говорил, что бригада захватила один из стратегических объектов Украины, просит подкрепление, но уходить никуда не собирается. Получилась "Азовсталь" наоборот.

30 зданий, очень толстые стены — это была непростая задача. Этот завод мог стать плацдармом для дальнейшего наступления на часть Волчанска, а дальше и на Харьков.

Со времени освобождения Волчанского завода прошло четыре месяца. Вы хотели бы принять участие в операции на Курщине?

— Безусловно. Но в данный момент наши бойцы находятся на самых разных участках фронта. На базе максимум человек пять.

Кстати, бойцы РДК проходят детектор лжи перед оформлением?

— Безусловно. Для тех, кто переходит к нам из плена, это обязательное условие. В целом, это комплексная проверка: психологические тесты, проверка личной информации, анализ соцсетей, разведка из открытых источников, собеседование и, безусловно, проверка на детекторе лжи.

Почему россияне идут воевать против Украины?

— Причина только одна — финансовая. Кровожадные маньяки, которые хотели убивать украинцев ради великой России, пополнили украинские черноземы в первые месяцы войны.

Дальше идут те, как я их называю, единственный билет из нищеты. Умножьте свою зарплату, например, на 10. И пусть себе каждый человек ответит: я пойду за эти деньги на войну? Я готов?

Да, многим из них рассказывают: дружище, ты будешь на пятой линии, будешь копать окопы, автомат тебе даже в руки брать не надо будет. Ну, максимум будешь охранять склады. Правда, потом выясняется, что они идут вперед в мясном штурме, но уже слишком поздно.

И когда я разговариваю с пленными, у многих из них обида, их обманули. Им было обещано обустраивать линию окопов и блиндажей на третьей линии обороны, а по факту они попали в плен в первой же атаке в мясном штурме.

Мобилизационный потенциал у РФ большой, но с учетом того, как они ведут войну… У меня есть бойцы, которые остались живыми — двое из сотни! Эта сотня превратилась в фарш в течение 48 часов. Первые 20 пошли вперед — погибли, потом остальные 20 и так далее.

Другая ситуация — 250 человек отправили вперед на четырех БТР, в итоге в плен сдалось 17. Один из них, из ЧВК "Вагнер", застрелился. А остальные погибли. Кто спрыгивал с техники — их давили свои же. Это безумный расход личного состава, люди заканчиваются.

При этом ни один крупный украинский город не захвачен. Все, что РФ захватила, составляет 4,5 тыс. кв. км. Две Москвы. 300-350 тысяч человек лежат слоями вокруг Авдеевки, в Днепре плавают, еще где-то. Расход безумный. Поэтому пошли в ход египтяне и даже уже Северная Корея.